ПСИХОАНАЛИЗ В ЛИТЕРАТУРЕ

Образу отца отводится важная роль в художественных произведениях. В казахском фольклоре, например, в народной сказке «Ер Тостик» мы видим уважительное отношение к образу отца главного героя, Ерназара, потерявшего сразу восемь сыновей, сочувствие к его горю.

В знаменитом детском произведении «Меня зовут Кожа» Б. Сокпакбаева отсутствие отца, погибшего на фронте за освобождение Родины от фашистских захватчиков, является трагедией главного героя, причиной его ошибок и страданий. Здесь образ отца опоэтизирован, он является для непоседы Кожи идеалом, образцом для подражания. Окружающие взрослые боготворят личность отца Кожи, помнят его высокие моральные качества, прощают Коже его проступки ради памяти его отца, не вернувшегося с войны. В образе отца Кожи отражены история народа, его героический подвиг. И Кожа в данном случае выступает в роли жертвы, он - дитя послевоенного времени, оставшийся без отца...

С момента своего появления психоанализ оказал огромное влияние на литературу и науку о ней. И в том числе на литературные сказки. Одной из важных проблем в психоанализе является отцовство и все, что с ним связано. Зигмунд Фрейд писал: «У пациентов-мужчин, как кажется, самые значительные сопротивления лечению происходят из-за комплекса отцовства и выявляются как страх перед отцом, упрямства по отношению к отцу и недоверие по отношению к отцу» [1, с. 66].

Героями авторских сказок, как правило, являются дети с их особым отношением к отцам. Так, например, дядя Федор в сказах Э. Успенского проявляет «отцовский комплекс» бегством в Простоквашино. А обществу родителей предпочитает общество животных, со стороны которых не чувствует давления. С животными предпочитает жить и Пеппи Длинный чулок (лошадь и обезьяна), заявляя отцу, что ей место на вилле «Курица», а не на отцовском корабле. И даже прожив с отцом в стране Веселии, она предпочитает вернуться назад. И вообще, она носит своего отца на руках и на равных устраивает с ним соревнования, не уступает ему в физической силе. Обществу родителей предпочитает общество диких зверей и Маугли в сказках Р. Киплинга, потому что среди последних он является самым главным и могущественным. Маугли впервые увидел своего отца, когда уже был властелином джунглей, поэтому не чувствовал к нему особого почтения. Выращенный волком, он и с этим «отцом» считался лишь до поры до времени.

Питер Пэн из сказки Дж. Барри вообще не хотел взрослеть, но при этом роль отца семейства пытался разыгрывать с Вэнди, проявляя о ней заботу. Питер Пэн хотел лишь посмотреть на свою мать, которую ревновал к ее новому ребенку, а увидеть отца у него не было желания. Наверное, из-за того, что отец у него ассоциировался с силой, принуждением, необходимостью подчиняться. А Питер Пэн был слишком свободолюбив и драчлив. Он легко расправлялся со взрослыми разбойниками. И вообще не испытывал уважения к взрослым мужчинам и принимал их в штыки.

В сказке Ш. Перро «Ослиная шкура» отчим, овдовев, решил жениться на своей падчерице. Однако она не ответила ему взаимностью и сбежала, укрывшись ослиной шкурой, в дальние края, где нашла своего избранника - прекрасного молодого принца.

В другой сказке Ш. Перро, в «Золушке», отец стал невольным носителем зла для родной дочери, женившись во второй раз на сварливой женщине, которая не давала житья падчерице. При этом отец не заступался за дочь, позволял ее мачехе издеваться над бедняжкой. Золушка не рассчитывала на его поддержку. Ей это как-то даже и не приходило в голову: она не считала своего отца ни защитником, ни кормильцем, поэтому ходила в старом платье. А помощь пришла к ней от феи. И не отец, а влюбленный в нее принц, женившись на ней, изменил ее участь к лучшему. Золушка не воспринимала отца всерьез. Для нее он был источником бед: он привел мачеху-деспота с ее двумя дочерьми-тиранами.

Принес беду в дом и отец в сказке Г. Х. Андерсена «Дикие лебеди», женившись на злой королеве, решившей извести пасынков и падчерицу.

Вообще ничего не говорится об отцах в сказках Андерсена «Гадкий утенок», «Дюймовочка», «Снежная королева». Возможно, в этом кроется и одна из причин несчастий, случившихся с главными героями.

В сказке А. Линдгрен «Карлсон, который живет на крыше» обществу родителей, которых Малыш любит, он предпочитает общение с Карлсоном и щенком. Родителей, и отца, в первую очередь, Малыш воспринимает как преграду, мешающую иметь щенка и общаться с Карлсоном. Карлсон близок ему по интеллекту и является товарищем в играх, несмотря на запреты взрослых. Малыш, боясь наказания, вспоминает прежде всего отца: «Представляю, как рассердится папа» [2, с. 332].

Альтернативой щенку для Малыша был младенец: «Малыш очень любил маленьких детей и много раз просил маму и папу подарить ему маленькую сестренку, раз уж они наотрез отказываются купить собаку» [2, c. 361].

А. М. Руткевич в книге «От Фрейда к Хайдеггеру» писал: «Человек умирает, никогда не будучи «завершенным», и в то же самое время он всегда достаточно стар, чтобы умереть. Смерть - не нечто, приходящее извне, это возможность самого «здесь бытия», которое непрерывно «забегает» в будущее, то есть в смерть. Понимание собственной смертности совершает своего рода «внутреннюю революцию» в человеке, заставляя экзистенцию обратиться к собственным возможностям. Тревожное стояние лицом к лицу с небытием открывает собственное существование в его подлинности и свободе. Это - свобода от иллюзии повседневности, «свобода к смерти» [4].

У детей свое понимание смерти: они относятся к ней как к игре, без особой боязни. И рассказ Пеппи о Петере тоже полон детского легкомысленного отношения к игре: «Он умер восемнадцатого октября - «из чистого упрямства», - как сказал его отец. - Девятнадцатого его похоронили. А двадцатого числа прилетела ласточка и снесла яйцо в то самое гнездо, которое все еще лежало на столе. Так что гнездо это пригодилось, и никакой беды не случилось» [2, c. 369].

Пеппи тоже не надеется на отца как на защитника: она сама может постоять за себя и с легкостью расправляется со всеми злоумышленниками - взрослыми мужчинами. Пеппи храбро отстояла свои золотые монеты, жемчужины, виллу. Мир полон зла для детей, но не для Пеппи.

В. М. Лейбин писал: «Если Фрейд признает злое начало в человеческом существе, то не означает ли это, что ответ на вопрос о том, добр человек от природы или зол, безоговорочно решается в психоаналитической философии в пользу последнего допущения? Казалось бы, высказывания основателя психоанализа о природном агрессивном инстинкте человека, о враждебности людей, об их злобных желаниях и дурных намерениях не оставляют на этот счет никаких сомнений. Тем более, что он часто подчеркивает власть бессознательного как источник зла над человеческим сознанием в обыденной жизни людей» [4].

Образ Пеппи построен по подобию небылицы-перевертыша: хрупкая девятилетняя девочка физически сильнее мужчин, не нуждается в заботе взрослых. Тут и автор как бы включается в игру, дразня читателей заманчивыми для детей возможностями: жить в одиночку, побеждать злодеев, не учиться, быть благородным спасителем, иметь много денег. И хотя у Пеппи бывают приступы жадности, она щедра к детям, угощает их сладостями и одаривает игрушками. Пеппи вызывает зависть и восторг у детей, они тоже бы хотели быть такой как она. Пеппи - идеал для детей. Она не знает сомнений, но единственное, что ее действительно трогает - животные, она заступается за них, жалеет, а из-за мертвого птенчика даже плачет. А когда акула чуть не слопала Томми, то она пожалела не верного друга, а акулу: «Мне жалко бедную, маленькую, голодную акулу» [5, c. 46].

Ложь для Пеппи - это тоже своего рода игра, развлечение. Девочка лжет, потому что находит это забавным. И это к тому же для нее способ позлить взрослых. Так, например, она выдумала дедушку, у которого на носу помещались пять попугаев.

Но со стороны даже своих близких друзей - Томми и Аники - Пеппи иной раз вызывает сочувствие: «Они представили себе, как она спит в своей нетопленой вилле, положив, как обычно, ноги на подушку, и никто не сидит на краю ее кровати, и никто не подоткнет ей одеялo» [5, c. 274].

Однако Пеппи считает себя самодостачной и желает навсегда остаться ребенком. Она не считает взрослых выше себя. Ее вполне устраивает тот образ жизни, который она ведет, посещая страну Веселию, играя на своей вилле «Курица». Вся жизнь ее - сплошная игра и развлечения, где нет места унынию, разочарованию, грусти. И отца Пеппи воспринимает как соратника в своих забавах, относится к нему как к равному, не благоговеет перед ним. Да и все взрослые в городе смирились с ее самостоятельностью и позволяют ей жить одной, не учиться. Пеппи вполне счастлива, она - вечный ребенок, как и Питер Пэн, не желающий взрослеть. Эти два героя живут в своих мирах по своим собственным законам, отвечающим детской мечте о полной свободе и превосходстве над взрослыми, независимо от отцов как глав семейств. Для Пеппи и Питера Пэна отцы не являются образцами. Если отец Пеппи - капитан, то она хочет стать морской разбойницей. А Питер Пэн сражается с разбойниками по собственной инициативе. Их поведение - прямой вызов взрослым, и прежде всего - отцам, как символам силы, мужественности и надежности. Пеппи и Питер Пэн сами становятся опорой для окружающих. И в первую очередь для детей, кумирами которых они являются. Парадокс, но дети, друзья Пеппи и Питер Пэна, ищут поддержку именно в них, а не в своих родителях, отцах. Такое нарочитое игнорирование отцов, отрицание их авторитета, наверное, не случайно - это способ самоутверждения, проба собственных сил, желание занять доминирующее место отцов, самим верховодить и распоряжаться своей жизнью, самим планировать свое будущее.

Желание занять место отца возле матери Фрейд определял следующим образом: «Отец, как правило, препочитает дочь, мать - сына; ребенок реагирует на это, желая быть на месте отца, если это мальчик, и на месте матери, если это девочка» [1, с. 39].

В сказке А. Линдгрен «Карлсон, который живет на крыше» сын (Малыш) спрашивает у матери: «А нельза ли будет мне жениться на тебе?» В ответ он слышит: «Пожалуй, это невозможно. Ведь я уже замужем за папой» [2, с. 381]. Получив отказ от матери, Малыш решает жениться на Гунилле: «Ну, тогда я женюсь на Гунилле». Хотя женитьбе он предпочитает щенка: «Мне бы гораздо больше хотелось иметь собаку, чем жену» [2, с. 382]. Это отвечает его возрастным требованиям, интересам. Но, видя отношения своих родителей, он воспринимает их как будущую модель своих отношений с противоположным полом, как неизбежную необходимость.

Зигмунд Фрейд говорил о присущей детям «частице гомосексуальности»: «Разница пола не играет в этом детском периоде определяющей роли. Вы можете вполне справедливо каждому ребенку приписывать частицу гомосексуальной склонности» [1, с. 37]. Если под этим углом зрения рассматривать тягу Малыша к Карлсону, то понятно его предпочтение последнего в сравнении с собственным отцом.

Незнайка хоть и симпатизирует Синеглазке, но большую часть своего времени проводить с Пончиком и другими коротышками одного с ним пола. И если Фрейд утверждал, что у детей возникает интерес к тому, как появляются на свет дети, то они у коротышек из трилогии о Незнайке отсутствуют. Они жили как бы вне семьи, вне времени, вне рождения и смерти. У коротышек нет братьев и сестер. Ничего не говорится об их происхождении. Тогда как по Фрейду, «обыкновенно исследовательский интерес к вопросам деторождения пробуждается вследствие рождения братца или сестрицы. Интерес этот определяется исключительно боязнью материального ущерба, так как ребенок видит в новорожденном только конкурента. Под влиянием тех частных влечений, которыми отличается ребенок, он создает несколько инфантильных сексуальных теорий, в которых обоим полам приписываются одинаковые половые органы, зачатие происходит вследствие приема пищи, а рождение - путем опорожнения через конец кищечника; совокупление ребенок рассматривает как своего рода враждебный акт, как насилие» [1, с. 37]. Естественно, что при таком подходе отец воспринимается как враждебный, негуманный, не вызывающий уважения. Наверное, поэтому он вообще отсутствует в сказке Г. Х. Андерсена «Дюймовочка», в которой имеет место традиционное чудесное рождение из зерна, подаренного старой колдуньей одинокой женщине по ее просьбе: не имея мужа, она хотела иметь ребенка.

В сказке А. Н. Толстого «Золотой ключик» отец Буратино - папа Карло, создал его из говорящего полена. Такое рукотворное появление на свет вполне отвечает уровню детского сознания с его верой в волшебство, невероятные чудеса. Тем более, что Буратино - это лишь деревянная кукла, мечтающая о собственном кукольном театре. А в сказке К. Коллоди, послужившей сюжетной основой для сказки А. Толстого, Пинноккио превращается из деревянной куклы в живого мальчика. Это для него становится большим чудом и счастьем - быть человеком, живым сыном из плоти и крови от живого отца. Но поначалу в сказке Толстого Буратино не испытывает к папе Карло никакого почтения. Не слушает его наставлений и даже оговаривает его, отчего бедный шарманщик попал в полицию. Отношения с папой Карло у Буратино наладились только в процессе борьбы с более серьезными внешними врагами (Карабас Барабас и др.).

В сказке Г. Х. Андерсена «Русалочка» у главной героини нет матери, а отец - вдовец. О нем лишь упоминается в начале сказки, потому что он не принимает участия в судьбе Русалочки. Его вина в том, что он равнодушен к дочери, его безучастность преступна, потому что он и не думает защитить дочь от всяческих бед. А Русалочка и не обращалась к нему за советом, помощью, сочуствием. Более того, Русалочка больше тянулась к людям, любила принца и хотела жить на суше. Возможно, еще и поэтому она сама избегала своего отца, как возможную преграду на пути к счастью. Бегство в мир людей было одновременно бегством от отца, хозяина моря, которое не прельщало Русалочку своими прелестями.

Таким образом, отношение к образу отца в литературных сказках имеет свое­образие, основанное на психологических особенностях персонажей.

Автор:  Мереке Уюкбаева,

профессор КазНПУ им. Абая

27.03.2018 г.

Источник: mysl.kazgazeta.kz